Школа свободного танца Айседоры Дункан
Балет
Гордон Крэг
"Все же вам кажется, что, отправив свою дочь в балетную школу, вы поможете ей научиться танцевать. Никоим образом; вы помешаете ей. Что же прикажете ей делать в таком случае? Она должна делать то же, что и Айседора: постигать. что значит двигаться; делать шаг, идти, бежать; немногим людям это удается. вы этого не замечали? сначала мысль, потом голова, потом руки и постепенно ноги; только делать движение и смотреть вокруг, наблюдать за всем, что движется. Передайте это вашей дочери. Ибо танец приходит с движениями, и нет ни первой, ни второй, ни третьей позиции, если только вы не обучаетесь на плацу; хотя в конце концов любой танцовщик, если захочет, создаст свои первые, вторые и третьи позиции, но они должны быть его собственными."
[Эдвард Гордон Крэг: Воспоминания. Статьи. Письма. - М.: Искусство, 1988]
О подражателях
Трудно ли начать танцевать как Дункан? Очень легко. Нужно надеть тунику, разуться, выйти на сцену, и начать, следуя своими сумбурными эмоциями, хаотически размахивать руками и задирать ногами. В этом убеждены большинство обывателей, и так категорически считают практически все классические балерины. Про такой танец Дункан им когда-то в балетном детстве рассказывали в цитатах из большой энциклопедии балета. О том, что Айседора Дункан не просто "импровизировала" и не прыгала сумбурно по сцене, а танцевала музыку, о том, что музыка имеет вообще очень большое значение в танце Дункан, они, как правило, даже и не догадываются. У них ведь музыка не имеет никакого значения, для них музыка - это не более чем приятный фон акробатических и гимнастических экзерсисов. Что говорить, классический балет - это вообще не танец, и уж тем более это не классический танец. Классический балет - это нечто среднее между прямолинейной, как доска пантомимой и незатейливым цирковым искусством. Классический танец - это танец Дункан, и только такой танец находится на одном уровне с классической музыкой, только такой танец ставит своей задачей синтез движения и музыки, создание симфонической и полифонической композиции. Но это всё слишком сложно, слишком сложно в теории, и тем более сложно в практическом воплощении. Намного проще обеспечить внешнее сходство, имитировать движения "а ля Дункан", а после этого идти рассказывать всем, что все заслуги Дункан перед искусством танца - это босоногие пляски, а популярность свою она заслужила как харизматическая личность, и потому что была замужем за Есениным.
Лабиринты двоемыслия
"Танец должен трогать за душу", - говорит нам с телеэкрана известная балерина Майя Плисецкая. Что же, замечательно. Вот только что именно понимать под всем этим? Кич и разрушение ведь тоже "трогают". Да только могут ли они стать объектами искусства? Почему вдруг, и так ли точно, трогают слушателей "Хорошо темперированный клавир" Баха и этюды Шопена, ничего не декларирующие, и написанные, казалось бы, только для упражнения пальцев музыканта? Вне канонов чистой эстетики знаменитая балерина заплутала в лабиринтах двоемыслия. "Классический балет - это искусство!" - вот вам и ещё один сомнительный лозунг. Почему только, как ни странно, всё меньше и меньше разницы остаётся между классическим балетом и художественной гимнастикой? Сильно не хочется балетным людям становиться спортсменами или циркачами, но сегодня и у них самих уже подчас возникают сомнения в том, что можно тронуть душу зрителя, вращая тридцать два фуэте или выпрыгивая над сценой в безупречном гимнастическом шпагате. Странное то было бы зрелище, если бы музыкант на сцене бесконечно и виртуозно наигрывал гаммы, а ещё к тому же подбрасывал свой музыкальный инструмент в воздух, пытаясь при этом извлечь какие-либо благообразные звуки. Голая виртуозность - это для цирка, физические достижения - для спорта, душевные волнения актёра - для драматического театра. Сколь экзальтированной не была бы танцовщица, когда нечего рассказать языком танца, никакие пантомимические ужимки ей нисколько не помогут.